Наталья, 75 - 22 декабря 2018 06:26

НИКИТА ПЛАЩЕВСКИЙ: "КАРМАН ДЛЯ БОГА".

Мне всегда хотелось красивой жизни. Когда был студентом, и денег не хватало даже на гречку, мыло я покупал обязательно "Камей". Пусть голодный, но зато хорошо пахнущий. Потом - зажигалка Zippo. В 93-м, когда я её купил, она стоила целое состояние. Но она того стоила. Круто было. Как у Микки Рурка в фильме "Харли Дэвидсон и Ковбой Мальборо" или у Брюса Уиллиса в "Крепком орешке". Ну, и "маст хэв" конца девяностых и всей доайфоновской эры - мобильный телефон последней модели.

Я окончил Театральную академию, стал диджеем на радиостанции "Европа плюс" и желанным гостем самых модных ночных клубов северной столицы. Потом - арт-директором одного из таких клубов. Занимался набором красивых девушек для стриптиза и постановкой шоу-программ.

Жизнь, что называется, удалась! Она превратилась в сплошную вечеринку - все весёлые и красивые, много смеха, танцев и денег. Днём я спал, ночью помогал веселиться другим и веселился сам.

Однако всё равно чего-то не хватало. Было ощущение пустоты, тревоги, прохладного сквозняка, который я ощущал прямо внутри себя. Праздника требовалось всё больше и больше, и я создал свою фирму по организации мероприятий. Теперь праздник стал моим бизнесом.

***
А потом. Потом наступил новый, 2005-й год. Приболевшая дочь, врач, анализы, срочная госпитализация и диагноз - острый лимфобластный лейкоз. Рак крови, если проще.

Первая детская городская больница. Белая палата, белый коридор, врачи. Тишина. Стерильность. Дочке чуть больше года, в маленькой ручке - маленький катетер. Химиотерапия, гормоны, она теряет волосы и стремительно толстеет. Лысая голова, печальные глаза. Стоматит. В руке с катетером - сосиска. Сама почти круглая, потому что всё-время ест, ест, ест.

В больнице мы жили полгода. Я в режиме "помощник", жена - в режиме "постоянно".

Их госпитализировали 23 декабря, в самый разгар новогодних корпоративов. Мы с женой каждый вечер выезжали на банкеты - работать-то всё равно надо было, - оставляя с ребёнком бабушек. Жена в красивом костюме пела "Happy New Year", я шутил и поздравлял всех "с Новым годом и новым счастьем". Туда приходили нарядно одетые женщины с вечерним макияжем и тщательно уложенной прической. Они приносили с собой туфли на высоком каблуке, переодевались в гардеробе и шли танцевать под Рики Мартина или Тома Джонса.

Прямо с банкета мы ехали в больницу. В холодную белизну палат, к детям без улыбок, потому что вся нижняя половина лица - белый прямоугольник маски, над которым большие грустные глаза. Детские маски были в дефиците, поэтому детям надевали взрослые, завязав резинки узелком. Оглушенные ненакрашенные мамы в спортивных штанах и тапках. Это была совсем другая жизнь. Непонятная, страшная, некрасивая.

Некоторые дети уходили домой. Некоторые просто уходили.

Телефоны замолчали, все "друзья" куда-то пропали, - наверное, звонить нам было совсем не весело. Было очень страшно, и мучил вопрос - за что? Деткам-то - за что?!

***
Единственное, что я умел делать на тот момент, - это устраивать праздники.

Прямо в больнице я организовал детскую ёлку, на которой здорово отработали мои друзья - "Театр странствующих кукол господина Пежо", а сам выступил в роли Деда Мороза. Пожалуй, это было одно из первых мероприятий за последние годы, где на меня смотрели трезвые глаза. Праздник состоялся прямо в холле отделения химиотерапии, дети собрались у наряженной ёлки, все в масках - правда, не маскарадных, а стерильных, - но они смеялись и были счастливы, и вместе с ними радовались родители, и это было. Красиво.

И тихо. Впервые за многие годы без алкоголя в душе была тёплая тишина. Будто, наконец, дверь моего сердца прикрыли плотнее, и сквозняк прекратился.

Потом я пошёл в те палаты, в которые мне было можно (в стерильные боксы нельзя), - пошёл как Дед Мороз и поздравлял с Новым годом детей, которые не могли ходить. Я знал, что некоторые из них почти наверняка из этой палаты уже никогда не выйдут, и это было. непросто. Если честно - тяжело. И страшно. Но. было ощущение, что я впервые в жизни делаю что-то правильно, что впервые в жизни я участвую в настоящем празднике жизни, и ничего важнее и красивее я никогда не делал.

***
Дочь выписали. Дали инвалидность. Мы посещали центр социальной реабилитации инвалидов и детей-инвалидов. Наступал очередной Новый год, я предложил поздравить детей и опять выступил в роли Деда Мороза. А потом меня попросили вести в этом центре реабилитации театральную студию, и это было так странно: где я - и где театральная студия-кружок для детей-инвалидов?! Однако я согласился. И несколько лет этим занимался.

Под Новый год ездил по квартирам тех детей, которые из дома не выходили. И это было ещё тяжелей, чем в больнице. И не потому, что дети были особенными. А потому, что рядом с ними, рядом с их родителями, каждый день жизни которых - подвиг, я сам чувствовал себя инвалидом. Человеком с ограниченными возможностями, который до этого времени жил слепым, глухим и парализованным.

Мне самому была нужна реабилитация, я заново учился жить, и моими учителями стали дети-инвалиды.

Они очень красивые.

***
С тех пор прошло больше десяти лет.

Сегодня я отец троих здоровых детей, актёр кино, любимый и любящий муж, спортсмен. Дочь давно выздоровела, инвалидность сняли. 0на - умница, красавица и отличница. Я давно не работаю в ночных клубах, красивая женщина ждёт меня дома - совсем недавно жена получила корону "Миссис Санкт-Петербург". Зажигалка мне не нужна, я не курю много лет, а телефон. Телефон у меня кнопочный. И батарея у него отлично держит!

Моя трудовая книжка до сих пор лежит в Центре социальной реабилитации. Много лет я веду мероп�